В эту субботу, 2 марта, в театре им. Станиславского пройдет юбилейный вечер актрисы Людмилы Пекушевой. Карагандинцы и гости города могли видеть её в спектаклях “Стена живых”, “Знойные мамочки”, “Ужель та самая Татьяна” и многих других. О том, как складывалась карьера Людмилы Михайловны расскажет novoetv.kz.
Людмила Пекушева родилась в Караганде в рабочей семье. Никто из ее родственников не был театралом, а Людмила Михайловна, как она сама выразилась, “заболела театром”.
Первое знакомство с театром случилось в детстве. На улице, где жила актриса, театралы-любители ставили различные постановки. Они объявляли о представлении, наряжались в красивые костюмы. Здесь же, на улице, устанавливался ситцевый занавес. И из всех зрителей только Людмила Михайловна решила связать свою жизнь с театром.
На настоящее представление актриса попала, когда училась в 4 или 5 классе. Это был спектакль “Аленький цветочек”, который показывали в театре им. Станиславского. По её воспоминаниям, на сцене шел пар из котлов, деревья скрипели и качались, а у чудовища был роскошный голос. Все это оказало неизгладимое впечатление на маленькую девочку, и желание стать актрисой усилилось. А работать она всегда мечтала в родном и горячо любимом городе – Караганде.
“Где бы я не была, куда бы я не уезжала, я всегда очень хочу вернуться в Караганду. Я люблю путешествовать. Но, когда настает время возвращаться, я прямо грежу Карагандой. Вот этот вот воздух мне надо, и степь чтобы была… Я же вижу даже пыль эту на листьях… Родная Караганда все равно… Родилась я здесь, этим все и сказано. Просто она – моя”, – делится Людмила Михайловна.
В карагандинском театре Людмила Пекушева работает с осени 1985 года.
Как родные и близкие отнеслись к выбору профессии?
Не очень, честно скажу. Папа у меня строителем был. Он даже театр Станиславского строил. Он говорил мне: “Ну зачем тебе, дочь?” Он видел, как театр строили и как эти артисты ходили… У нас (актеров – прим. ред.) же часто обеда нет, продленка. Мы же готовы тут жить. Как мне сын говорил в детстве: “Мам, поставь там раскладушку и живи”. А папа мне говорил: “Они же (актеры- прим. ред.) на ходу учат текст, ходят со словами. Даже сухой кусок хлеба едят. Зачем тебе такая судьба? Зачем тебе такая участь?” Недоброжелательно отнеслись. Ну, вот я захотела и добилась.
Как началась Ваша карьера? Первые шаги?
Закончила театральный в Иркутске, вернулась в Караганду. Труппа (театра им. Станиславского – прим. ред.) была укомплектована, и мне пришлось ехать в другой город. У меня был выбор: я могла поехать в Талдыкорган – нас полностью курс туда забирали, но меня это не прельщало, потому что Караганда – это мой любимый город. Я мечтала работать в этом театре. Я люблю Караганду.
Я сомневалась, куда поехать – в Орел или в Джамбул (ныне Тараз). И все-таки там (в городе Орел – прим. ред.), конечно, очень перспективно было. На меня возлагали большие надежды. У них уехала молодая героиня, и нужно было вводиться на роли ведущие. А у меня был уже ребенок, который в Караганде здесь маленький был.
Я его оставляла на полгода, чтобы закончить учебу поехать, после академического, а мне поставили условие – без ребенка.
Поэтому я выбрала Джамбул, потому что без ребенка я уже не хотела никуда ехать, я очень тосковала. В Джамбуле меня приняли с распростертыми объятиями. Я там Людочкой так и ходила восемь лет. Они меня приняли очень доброжелательно, я ввелась на роли и много играла. Востребована очень была.
Однако, в Караганду я каждый год приезжала, потому что мои родители здесь. Однажды я пришла сюда, был Воложанин Николай Андреевич здесь уже главным режиссером. Он говорил: “Что ты там так долго? Давай сюда, мы бы столько спектаклей с тобой сделали!”.
Первые шаги мои… Мои первые шаги были в Джамбуле. Спектакль назывался “Нина”, и у меня был успешный ввод. Ну и потом дальше у меня очень хорошо складывалась карьера: я всегда много играла, была востребована и репетировала часто в двух спектаклях одновременно.
Я понемногу росла в Джамбуле. Режиссер все время как-то меня растил немного. У меня была роль мамы в каком-то водевиле. Актриса (коллега Людмилы Михайловны – прим. ред.) подходит ко мне и говорит: “Это издевательство! Мы вот здесь сколько, а тебя берут на маму. Ты молодая, это не твоя роль. Иди откажись!” Я сначала как-то согласилась, а потом я села и подумала: если режиссер так решил, значит, ему виднее. Я оказалась права. У меня получилась симпатичная работа. Волосы подняла, виски заседила, с танцами все это было. И она (роль мамы – прим. ред) такая получилась у меня добрая и обаятельная, очень интересная. А если бы я отказалась? Если судьба открывает двери, значит, надо туда войти. Видимо, это так.
В спектакле “Сказание об Анне” я играла внучку одного деда, которого играл Вахтанг Давидович Турманидзе – он работал во МХАТе. Владимир Кузьмич Перунов – режиссер театра – иногда смотрел спектакли, а я об этом не знала. Однажды он подошел и говорит: “Вот-вот, в этом направлении”. То есть не похвала, а “вот-вот верно, в этом направлении, правильно”. Я чувствовала его заинтересованность во мне как в актрисе.
И даже когда я все-таки решила уехать из Джамбула, я подошла к нему и сказала об этом. Он на тот момент уже пожилой был, седой такой. Когда я сказала ему об этом, он так посмотрел… Я мотивировала уход тем, что ребенок очень тянется к бабушке и дедушке. Он (режиссер – прим. ред.) знал. Он посмотрел мне в лицо, и в этот момент я увидела старое-старое лицо, оно все-все в мелких морщинках, и вдруг какая-то влага в глазах… Но это было буквально несколько секунд. Ему было жаль со мной расставаться, и я это увидела. Такая заинтересованность режиссера в актрисе не часто бывает, и это дорогого стоит. Он потихоньку меня растил, я была очень благодарна ему и должна была оправдать его надежды.
Потом я в Караганду переехала и стала работать здесь. Первая моя работа была в пьесе Рябкина “Модели сезона” – там я сыграла Киру Воронцову. Это был дебют мой в родном театре.
Была очень интересная работа во “Вдовьем пароходе” (исполняла роль Анфисы – прим. ред.). Работа в этом спектакле для меня очень значимая и удачная, она дала мне большой актерский багаж, хотя я уже была подготовленная к этому. Если бы я не сыграла в Джамбуле какие-то роли, то наверно, не осилила её.
Был ли у Вас перевес к ролям в детских или вечерних спектаклях. Какие роли Вам больше давали?
Давали разное. И мне как актрисе неинтересно играть роли одного плана. Мне неинтересно играть одно и то же. Интересно играть разные роли. И чем в человеке (в персонаже – прим. ред.) больше плюсов и минусов, тем он многограннее. Должен быть конфликт внутри, конфликт в личности – тогда это интересно зрителю.
Мне интересны любые роли. Конечно, драматические роли исполняю. Я больше тяготею к драматическому, потому что здесь проживание – через себя все отдать. Но я очень люблю и комедийные роли.
Когда актера используют в одном амплуа – раньше так было – он заштамповывается. Он садится на своего “конька”, и на этом же штампе играет все роли. Ну так проще: сел и поехал на своем “коньке”.
Интересно же искать, чтобы разное что-то было. Я не знаю, насколько мне это удается, но я стараюсь в каждой роли что-то сделать другое немножко, чтобы у меня одна роль не была похожа на другую.
Да, я – Людмила Пекушева, вот такая, какая я есть, моя индивидуальность. Я в себе откапываю, прежде всего, ищу, через себя пропускаю, через свою органику. Я где-то подсматриваю: оттуда взяла, оттуда взяла. Ага! Походка. Ага! Речь вот такая.
Я собираю везде, но прежде всего, конечно, через себя пропускаю.
Если были трудности с ролью, то как Вы с ними справлялись?
Да по-разному. По-разному… Трудности – они всегда есть. Понимаете, наша актерская профессия – прекрасная, но безумно трудная. Конечно, зритель не должен думать об этом и видеть, потому что зритель приходит, он заплатил деньги и хочет видеть результат, а не чтобы было видно, как актеру это трудно было. А вообще, этому (выходу на сцену – прим. ред.) предшествует очень большой труд. Очень…
Я каждый раз, когда получаю роль, вот даже сейчас, это для меня как белый лист бумаги. Я смотрю и думаю: Боже мой! А вдруг я не смогу? Я ничего не умею. Но потом потихоньку начинаю работать над ролью. Режиссер начинает что-то говорить, включаешь свою фантазию, какой-то опыт свой, что-то вспоминаешь. Иногда просто идешь по улице, стоишь на остановке, а потом – о!
Перед спектаклем я должна обязательно прочитать роль. Я знаю её от и до. Но! Я должна ее прочитать. Во-первых, наверно, внутри сразу проходит работа; во-вторых, она должна лежать у меня на столе. Закрытая, но она должна быть здесь, со мной. Если её вдруг оставила дома, какая-то неуверенность появляется. Не хватает частички меня и начинается немного дезорганизация.
Трудности всегда бывают… А иногда читаешь роль, повторяешь к спектаклю и – о! Вот эту сцену вот так надо было! Что ж ты раньше не догадалась, Люда?! Вот так надо! Потому что все время идет работа на подсознательном уровне.
Трудности… по-разному… Плакать?.. Я в жизни никогда не плачу, я плачу на сцене, а в жизни не плачу. Как-то так. Я на сцене не специально плачу, это когда проживаешь образ такой. А в жизни я не помню. Ну, были, конечно, моменты, когда я плакала, какие-то драматические для меня. Я не та женщина, которая плачет, если что-то не получается.
Лучше переиграть или не доиграть ?
Ой, это так сложно… На репетициях я всегда говорю “не наиграешь – не сыграешь”. А на сцене это палка о двух концах.
Бывает партнер сажает сцену, не дотягивает. Вот посадил сцену – и ты начинаешь поднимать её, потому что следующая сцена должна еще выше быть, и идет наигрыш. Она (сцена – прим. ред.) уже не естественная, ты уже плюсуешь немного, а это, конечно, нежелательно.
На сцене надо жить, а не играть. Наверно, прошло то время, или я просто актриса другого поколения. Часто актеры технически все делают. Они могут и слезу вышибить из зала. Все технично, но они остаются при этом холодные. Я – нет. Мне надо самой прожить, а не показывать.
Когда показываешь, выходишь пустой, пытаешься изобразить, что страдаешь – это же видно. А когда возникает контакт со зрителем, когда я слышу, как они “хлюпают”, а я слышу.
Я здесь, в предлагаемых обстоятельствах. Я вижу партнера, с партнером работаю, но я еще и слышу зал. У меня зал – еще одно действующее лицо.
Миссия театра в чем? Наверно, в том, чтобы зрителям дарить эмоции, мысли, рассуждения. Когда зритель на эмоциональном уровне воспринимает, он как-то немножко делается лучше. Хочется верить, что находясь здесь, выполняя свою миссию как актриса, мы меняем зрителя. Что он, выйдя из театра, хоть чуть-чуть станет лучше. А иначе зачем мы здесь? Самовыражение? Ну да, может быть, где-то и самовыражение, реализовать свои возможности, но ради чего? Ради любимого зрителя! Поэтому я всех люблю, кто приходит!
Хотели ли Вы стать режиссером?
Нет. Если бы я мечтала, я бы стала им, но у меня нет такого позыва. Я работаю уже долгое время с глухими нашими гражданами (Людмила Пекушева руководит Народным театром мимики и жеста Карагандинского общества глухих – прим. ред), там я режиссер. Мне этого хватает. Каждый должен заниматься своим делом. У каждого – должна быть своя зона ответственности.
Здесь я – актриса, я не хочу быть режиссером. Это не мое. Я – актриса, я хочу играть на сцене, а не ставить спектакли на сцене.
Вот с глухими – там я ставлю спектакли с 2002 года. Я их озвучиваю, они же мимикой и жестами разговаривают, а я их озвучиваю на разные голоса…
Наверно, если бы я хотела… Потом, у меня все-таки мозги не режиссерские. Режиссерские мозги, мне кажется, должны быть какие-то более математические.
Какой итог Вы можете подвести в Вашей профессии на сегодняшний день? Может, какие-то роли…
О, это конечно, роль в спектакле “Стена живых”. Он о старшем поколении, до которого нам часто нет дела.
Бабушке 84 года, я ее играю. У нее провалы в памяти, сын уехал 10 лет назад и не приезжает. Ну, потому что у него своя жизнь, он военный. Дочь умерла. Внуки вначале тоже хотели отказаться, а потом все-таки остаются с ней. Они ей нанимают сиделку, то есть в итоге бабушка собирает всю семью. Это просто надо посмотреть.
Меня больше всего трогает, что дети, которые приходят на спектакль, 12-13 лет, они начинают ходить в театр потом. Андрюша вот у меня есть (зритель – прим. ред.), он ни один спектакль не пропускает после “Стены живых”. Теперь у меня еще один Андрюша появился из Майкудука, которому 12 лет, он тоже полюбил этот спектакль. Что-то их зацепило. Это вообще о бабушках, прабабушках, но их цепляет.
Мне пишут, ко мне подходят люди, произносят слова благодарности. Говорят, что я в своей этой роли помогла осознать что-то в них самих, потому что это нас в той или иной степени касается. Сложно, когда родной человек парализован, это очень сложно с нашей сегодняшней жизнью, с современными ритмами это совместить. Мы часто отмахиваемся, “отбояриваемся”. Но все-таки мы должны оставаться людьми.
Мне говорят: “Спасибо вам, что вы помогли осознать. Я пересмотрела что-то в себе. Во мне мало любви, её должно быть больше”.
Я понимаю, когда это говорит среднее поколение, но когда дети… Мне это дорого, потому что это же будущее наше. Если в них сейчас закладывается доброе, значит, они вырастут хорошими людьми. Я говорила на аттестации, что после этой работы я могу спокойно уйти из театра. “Стена живых” – как итог всей моей работы. В этом спектакле не только тема одиночества, но и тема разрозненности семьи.
Дайте совет молодому поколению: чего не стоит делать в жизни и о чем не нужно забывать.
Чего не стоит делать… Предавать не надо. Нужно оставаться самими собою всегда, в любых обстоятельствах. Надо не забывать, что ты – человек. Не надо предавать никого и прогибаться. Надо иметь чувство собственного достоинства. Но оно либо есть, либо его нет. Но все равно надо оставаться человеком.
А о чем не нужно забывать?
Нужно помнить о том, что жизнь одна, и её нужно прожить сегодня и сейчас, сию минуту. Вот как на сцене. Вот почему я предпочитаю театр? В кино я тоже пробовалась, но это все не живое, а на сцене все сиюминутно. Здесь перед живым зрителем играешь, они смотрят на живого человека, который перед ними стремится к тому, чтобы жить на сцене, не играть, не представлять и не имитировать, не иллюстрировать. Жить сегодня и сейчас, не откладывая что-то на потом. Мы часто говорим “потом”. Как платье купили красивое и повесили его в шкаф на потом, а потом может никогда не наступить. Надо жить сегодня и сейчас, стараться жить достойно. По совести, сегодня и сейчас.
Через некоторое время Людмила Михайловна добавила, что стоит не забывать жить с любовью. Любить профессию, родных, животных. Как в пьесе Островского – освящать все любовью!
Частичку любви актриса вкладывает в каждую свою роль. Не исключением стал персонаж Черил из спектакля “Знойные мамочки”. Эту пьесу вы можете увидеть 2 марта в 17:00, после чего сможете поздравить актрису с юбилеем!
Наш творческий коллектив желает Людмиле Михайловне крепкого здоровья, бодрости духа и море счастливых моментов! Делитесь своей мудростью с молодым поколением и помогайте ближнему добрым советом!
