Караганда тесно связана с Карлагом. История города начинается в 1930-х годах, когда в Советской стране разворачивается охота на инакомыслящих и сталинские репрессии, сломавшие жизни миллионов людей. В рамках проекта «Живая память» журналист и исследователь Карлага Екатерина Кузнецова рассказала о том, как в Караганде формировалась интеллигенция из числа бывших заключенных исправительно-трудового лагеря.
Лекция накануне Дня независимости прошла в стенах бывшего Дома правительства, где ныне располагается Казахстано-Британский технический университет. В преддверии долгих выходных, на лекции собралась небольшая аудитория, но приглашенный лектор из Караганды Екатерина Кузнецова была рада каждому:
«Я очень рада, что интерес к этому не иссякает здесь, в Алматы, поскольку в Караганде интерес этот угас. Не вспоминают, потому что жизнь настолько прекрасна, что омрачать ее такими воспоминаниями кажется не совсем корректно», – начала свою лекцию она.
По воспоминаниям исследователя истории Карлага, к середине 1950-х Караганда оставалась нищим и лагерным городом. Пассивное развитие и атмосфера безысходности продолжалась вплоть до середины 1960-х:
«Я живу в Караганде с 1955 года. «Золотое» времечко, когда это все происходило, я не застала, но и в 1955-м году это был совершенно лагерный город: кругом стояли вышки, кругом были зоны, они были огорожены высокими заборами, и стояли постовые с оружием. Утром людей туда везли на машинах – примитивных таких грузовичках. Они (лагерные заключенные – V) сидели рядами в бушлатах, шапках. Я по наивности своей, я училась тогда в школе, считала, что они сидят на скамейках. Оказывается, они сидели на корточках и должны были друг друга держать под руку, сцепившись под локоть. Если они захотят убежать, то они не смогут – из-за кровообращения, не смогут быстро встать и разбежаться. Такой я застала Караганду. Это совершенно был нищий город. Постепенно, после 1956 года город стал наполняться. Но даже в 1961 году, когда я начала работать? Караганда еще была городом лагерным», – рассказывает она.
Среди политзаключенных центральноказахстанских лагерей востоковед Лев Гумилев (Песчанлаг с весны по осень 1951 года), публицист Александр Солженицын (треть своего срока провел в Экибастузском отделении Песчанлага), ученый Александр Чижевский (Степлаг), генетик Николай Тимофеев-Ресовский (Самарское отделение Карлага) и тысячи других советских граждан.
Осужденные по 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР – за контрреволюционную деятельность, после освобождения из лагерей подписывали документ о неразглашении на 25 лет. Многие из них от безысходности оставались жить на какое-то время в Караганде. Именно из политзаключенных – известных ученых, складывалась карагандинская интеллигенция:
«Вы не можете себе представить, эта подписка… Там столько возможных средств разглашений. В ней учтено все, только сна нет. Вот во сне видеть что-то можно. Естественно, они молчали. В Караганде интеллигенция складывалась с трудом, и она складывалась под влиянием людей, вышедших из лагеря. Это была настоящая интеллигенция, прошедшая все этапы «сталинской закалки» и она, так сказать, оставалась в Караганде вплоть до середины 60-х годов, потому что она не могла выехать из-за запрета на проживание в больших городах. Ну и, во-вторых, им некуда было ехать – они потеряли родственников, детей. Так складывалась Караганда. Страх – это основная составляющая обстановки этого города. Я видела этих людей, мои родители дружили с ними, они приходили к нам в дом. Когда моя мама спрашивала: «Откуда он?» или «Откуда она?», отец всегда отвечал: «Со сталинского курорта». Эти люди были чрезвычайно интересны, образованы, но расспрашивать их о том пути, который они прошли, было бы безумием. Они были нищими, не было одежды, ели скромно, жили скромнее скромного, это полная безвыходность. Но они никогда не просили милостыни, все зарабатывали своим трудом», – делилась своими воспоминаниями из детства Кузнецова.
