Одна на всех: солдатские медальоны

Военнослужащим выдавались медальоны или личные опознавательные знаки. Там указывались биографические данные солдата и его принадлежность к определенной войсковой единице.

В армии СССР медальоны ввели Приказом Реввоенсовета Союза ССР № 856 от 14 августа 1925 года. Это был комплект из складной на петельках металлической коробочки размером 50 х 33 х 4 мм с ушком, пергаментного листка для заполнения его личными сведениями и тесьмы для постоянного ношения на груди. Солдатами советской армии использовались также деревянные, эбонитовые капсулы.

Пергаментный вкладыш был очень маленький, туда можно было записать только самое важное: фамилию, сокращенно – имя, отчество, год рождения, военкомат призыва, область (республику), город (район), село (деревню), воинское звание. Вкладыши печатали на самой простой, часто газетной, бумаге. В 1937 году такой вид медальонов был снят с довольствия армии в связи с политическими процессами 30-х гг, но иногда его можно встретить на поле боя при останках воинов.

Приказом НКО № 138 от 15 марта 1941 года было введено в действие “Положение о персональном учете потерь и погребении погибшего личного состава Красной Армии в военное время”, которое действовало всю войну. Им был введен новый тип медальона. Он состоял из черной эбонитовой шестигранной капсулы с резьбой, навинчивающейся на нее эбонитовой крышки и двойного бумажного вкладыша. Размеры стандартных капсул таковы: длина (с завинченной крышкой) – 50 мм, ширина (наибольшая по граням) – 14 мм, внутренний диаметр – 8 мм.

Медальоны, изготовленные в блокадном Ленинграде назывались “блокадники”. Они делались промышленностью осажденного города в связи с отсутствием поставок из центра из имевшегося темного серо-зеленого эбонита круглой, нешестигранной, формы. Такая же непростая ситуация с производством медальонов была по всей стране в первую военную зиму.

Солдат носил медальон в специальном кармане, пришитом на внешней стороне пояса брюк (с правой стороны). Вкладыш медальона заполнялся в двух экземплярах. Один экземпляр вкладыша медальона у убитых и умерших от ран вынимался и хранился в штабе части или лечебном учреждении, а второй, сложенный в медальон, оставался при убитом или умершем от ран. Команды, которые занимались очисткой полей боя, вынимали один экземпляр вкладыша медальона с убитых и передавали в штаб той части, распоряжением которой они производили очистку поля боя. О смерти военнослужащего должна была сообщить та часть, в которую он передан командами после очистки поля боя. После этого составлялись списки погибших.

Сообщений из тех частей, чьим распоряжением производилась очистка поля боя, если найденный боец оказывался не из этой части, а из соседней (не говоря про другую армию или фронт), не дождались родственники десятков и сотен тысяч семей воинов. То же можно сказать и об умерших в пути и не доехавших живыми до лечебного учреждения бойцах. Сплошь и рядом в книгах погребения госпиталей и медсанбатов имеются записи:

“Доставлен трупом, установить личность не представилось возможности”,- писали в книгах погребения.

Часто это случалось и потому, что у человека не оказывалось ни паспорта, изъятого при призыве, ни медальона, так и не выданного на сборном пункте или в запасном полку, ни красноармейской книжки, окончательное введение которой состоялось только к осени 1942 года. Формирование транспорта с ранеными на передовой производилось, как правило, в условиях фронтовой опасности и неразберихи, и потому часто начальник транспорта не имел точных именных сведений по каждому вверенному ему еще живым бойцу.

Как уже отмечалось, вкладыши должны были выдаваться в двух экземплярах. В реальности бойцы получали чаще одинарные экземпляры бланков, нежели двойные, из-за их нехватки у интендантов.

Типографии не успевали печатать бланки, и потому иногда при останках бойцов в эбонитовых капсулах можно встретить бланки старого образца, те, что были предназначены для закладки в металлический медальон образца 1925 года, или нестандартные самодельные одинарные записки. Если на бланках 1941 года, при наличии размытости или порчи данных в первой из половин вкладыша все же остается надежда прочесть их во второй, то старый образец бланка 1925 года такой возможности не дает.

Также было проблемой сохранить сохранность и читаемость вкладышей из-за влаги. Полной герметичности в обводненной почве не было даже у эбонитового медальона. Кроме выдачи некачественных медальонов при формировании частей сам факт их выдачи был нечастым делом, особенно с осени 1941 года. Даже те, кому медальоны все же вручали, не заполняли узкую полоску вкладыша подробными данными о себе, суеверно считая: “Заполню – убьют!”. Одни в капсуле хранили иголки, другие – спички, третьи за отсутствием бумаги пускали вкладыш на самокрутку.

В 1998 году в районе урочища Гайтолово Кировского (бывшего Мгинского) района Ленинградской области в цепи 850 бойцов 314 сд был найден воин с медальоном, в котором, кроме бланка медальона, оказалась фотография его жены. На обороте фотографии была следующая надпись:

“На долгую память супругу Федюше от жены Ольги Шамбаровой. 9.08.42. Москва.”

Сам бланк медальона не читался, но лишь благодаря надписи на фотографии по списку потерь 314 сд были установлены полные данные бойца Федора Федоровича Шамбарова, 1914 года рождения, жителя Ленинграда (сейчас – Санкт-Петербург).

В конце 1942 года обязательные солдатские смертные медальоны были отменены. Некоторые люди продолжали носить их, используя по назначению или для хранения иголок, рыболовных крючков или других личных вещей. Другие вздохнули с облегчением, выбросив или переделав медальоны – помнили про плохую примету «смертного» медальона. Вероятно, было решено не дублировать сведения из красноармейской книжки, введенной в ноябре 1941 года и при идентификации солдата опираться только на нее.

Статья составлена по материал сайта soldat.ru